Я мог бы вам рассказать, как мы выбрались из города чуть свет и шесть недель двигались к границе, по пути меняя дохи и унты на штормовки и кеды. Как в маленькой забегаловке у самой границы я долго ждал Криса, а как только он появился и произнёс несколько фраз, нещадно бегая глазами по сторонам, я схватил своих чуть не в охапку и ушёл с ними поскорее прочь. Как на каком-то перевале мой любимый Ушастик засеменил-затопотал своими тупыми копытами-бочонками, будто пытаясь вколотить их в скалу, но не смог (какой из него архар!), кратко взревел и рухнул в пропасть, унося с собой баул с нашими гаджетами и пару карабинов. Как где-то в Мьянме я таки не уберёгся, уснул под раскидистым баньяном и был разбужен инъекцией чего-то смертельно-жгучего в плечо. Как рука почернела и хотела отвалиться, но передумала в последний момент.
Я мог бы вам всё это рассказать, но ничего этого не было.
Мы просто купили визы, купили билеты, купили тесты, оплатили то, а может ещё и арендуем сё, а рюкзаки набили не патронами, а марлевыми повязками. Стюардесса с красивыми глазами и такой же как у нас марлей на пол-лица, постоянно подходила и требовала натянуть маски на носы, не читерить. Потом разносила отвратительную еду и предлагала снять маски. Мы благодарно дышали ей в лицо и смотрели глупые фильмы в спинах впереди сидящих попутчиков. В Джакарте и Денпассаре наши распечатки с результатами тестов тяжелели с каждым новым штампом, я ощущал, как становится всё безопаснее и безопаснее. Таксист радостно нас приветствовал и объяснял, что жрать им уже совсем нечего, возможны осадки в виде криминала. Бдительность — наш когномен.
Жизнь отвратительна своей обыденностью. Но она — единственное, что у нас есть и где мы могли бы быть. Всё остальное нас имеет.
